Три метра над небом. Я хочу тебя - Страница 108

К оглавлению

108

— Ай!

— Я хочу, чтобы ты не очень-то любезничал со стюардессами.

— Да я никогда с ними и не любезничал.

— Покажи-ка глаза…

Я, смеясь, надеваю очки.

— Здесь слишком яркий свет!

Она пытается сорвать с меня очки.

— Нет, серьезно, я хочу знать… у тебя была история с какой-нибудь стюардессой?

Я улыбаюсь. Делаю глоток из стакана, любезно предложенного девушкой из тайской авиакомпании. И быстро целую Джин. На наших губах — шампанское, я хочу, чтобы поцелуй длился дольше. Вкус шампанского, кажется, действует на нее успокаивающе. А может быть, мой поцелуй. А может быть — мое «никогда». К тому же самолет начинает выбивать барабанную дробь. Джин крепко прижимается ко мне, забыв о моем сомнительном прошлом и волнуясь лишь о неминуемом настоящем. Взлет. Мы летим. Шасси убрали. Самолет набирает высоту. Он поднялся до облаков. Вечернее солнышко ласкает нас сквозь окошко. Джин расслабляет свои объятия и кладет мне голову на плечо.

— Я тебе так не помешаю?

Я не успеваю ей ответить, чувствую, что она засыпает, ее покидают все недавние тревоги, ей спокойно в моих руках, в самолете, высоко над землей, посреди наших облаков, таких легких. Она чувствует себя уверенно, она наполнена нежностью. Я стараюсь как можно меньше двигаться. Вынимаю из сумки Люси Кроун, книгу, которую подарила мне мама, и начинаю читать. Мне нравится, как она написана. По крайней мере, первые страницы неплохие.

«Oh happy day…» — раздается неожиданно музыка. Оказывается, я заснул. Книга лежит на столике. Джин — рядом, она, улыбаясь, смотрит на меня. В руках у нее фотоаппарат.

— Я тебя несколько раз сфотографировала, пока ты спал. Ты был прекрасен… ты выглядел таким добрым!

Я обнимаю ее и притягиваю к себе.

— Да я и так добрый… — И целую ее.

Более-менее удовлетворенная моим утверждением, она решает все же ответить мне на мой поцелуй. И тут мы замечаем, что рядом кто-то есть. Мы отрываемся друг от друга, нисколько не смутившись. По крайней мере, я. А она краснеет. Это все та же стюардесса, с двумя стаканами в руках. Профессионально любезная, она не дает нам погрузиться в нашу любовь.

— Это вам… Осталось несколько минут…

Мы берем их, полные недоумения. Стюардесса, тонкая и легкая, исчезает так же неожиданно, как и появилась.

— Слушай, а ведь правда, я и забыла: тридцать первое декабря…

Джин смотрит на часы.

— Осталось несколько секунд.

Из кабины пилота слышится какой-то странный счет с американским акцентом:

— Три, два, один… поздравляем!

Музыка звучит громче. Джин целует меня.

— Поздравляю, Стэп, с Новым…

Мы чокаемся нашими стаканами, так вовремя подоспевшими. И еще раз целуемся. И еще. И еще раз. И не боимся, что нас прервут. Все пассажиры поют и радостно празднуют наступление Нового года, начало отпуска или возвращение домой. В общем, все счастливы. У всех в руках шампанское. И все на седьмом небе, во всех смыслах. Самолет немного спускается, и это не случайно.

— Смотри… — говорит Джин, указывая куда-то за окошком.

Где-то там внизу уже празднуют. И огни фейерверков взвиваются с земли, чтобы долететь до нас. Чтобы поздравить нас, и пожелать нам доброго пути. Они раскрываются под нами, как распускающиеся разноцветные цветы. Образуя немыслимые узоры. Столбы огненных брызг в завораживающем порядке высвобождаются, выбросив огонь в небо. Один за другим. Один внутри другого. Мы впервые в жизни видим их сверху. Мы с Джин сидим, обнявшись, наши лица обрамлены окошком, и мы наблюдаем последнюю фазу фейерверка, известную только звездам, облакам и небу… Джин в восторге смотрит на огни.

— Как красиво!

Далекие огни бросают на нее отсвет. Легкие касания светящихся гроздьев ласкают ей щеки. И я, невольный зритель чудесной картины, прижимаю ее к себе. И целую. Она мне улыбается. Мы смотрим за окно. Странная игра часовых поясов, декретных часов, быстрого перелета над далекими странами дарит нам еще один Новый год, потом еще один, и еще. Каждый следующий час — это снова полночь. А значит, снова Новый год, и так далее, и так далее. И разнообразные фейерверки, летящие в небо в разных странах, долетают до нас. Приближаясь, они улыбаются и несут нам поздравление от неизвестного пиротехника. А музыка продолжается. И самолет быстро и спокойно продолжает свой путь. Он пересекает небо, счастье и надежды бесчисленного множества стран. А стюардесса, точная и дисциплинированная, появляется и исчезает ровно в каждый Новый год, разнося шампанское. А мы, пьяные от счастья и вина, поздравляем друг друга еще и еще, а потом еще. Мы поднимаем тост несколько раз в один и тот же Новый год, и каждый раз — с искренней радостью: пусть этот год будет счастливым… — и, отпраздновав их все, устав от этих Новых годов, прошедших за один миг, мы засыпаем, спокойные и счастливые.

* * *

Мы просыпаемся на пляже. И нам кажется, что нам это все еще снится. Это море, эта кристально чистая и теплая вода, это солнце и эти закаты.

Тайланд, остров Самуи.

— Ты видел, Стэп, все это похоже на рекламные открытки. Я всегда думала, что какой-то мошенник изготавливает их на компьютере.

Джин стоит в воде.

— Даже если бы я сильно поработал, я не смог бы такого себе представить.

— Конечно, такая фантазия есть только у Бога. Причем, непонятно откуда: вряд ли у Него были примеры для подражания… Великий художник…

С этими словами она выходит из воды, оставив меня одного среди тысячи разноцветных рыбок и без ответа. Но тут мне кое-что приходит в голову.

— Эй, но все же можно еще и Романи спасибо сказать.

108